выдался солнечный день. Наконец-то... В последнее время они редкость. При чем огромная. Цените то, что есть. Аргентум и ценил.
Он шел, полукприкрыв глаза, полностью расслабившись. Вся его поза выражала невозможное блаженство. Он подставлял рыжую спину не менее рыжому солнцу, чуть ли не мурлыкал от счастья. Странно, но именно такие приступы радости и невозможного счастья случались с подростком когда он был один.
Оно и не мудрено. Общество прогнило. От него воняло плесенью и дохлыми крысами, от него воняло невыносимо, невозможно. Тошнило от этого запаха.
Понятно, почему мать сошла с ума. Скоро и Аргентум, наверное, сойдет.
Жарко. Все-таки уже достаточно жарко. Пес вышел к ручейку. О, этот ручей был ему прекрасно знаком. Как и вкус его пропахшей ржавчиной воды. Но это хоть что-то. Куда лучше, чем жутковатое "ничего".
Краем глаза подросток заметил волка. Но старался более на него не смотреть. Хоть на какие-то доли секунды хотелось остаться собой. На какие-то последние мнгновения... Пересиливая себя, но внутрене спокойный, Аргентум подошел к воде и сделал пару глотков. Сухое горло приняло влагу с благодарностью.
Потом обернулся, облизнув черные губы и глубого вдохнул воздух, пропитанный этим волком. Пропитанный, до боли в костях. Все. Пошло отражение. Свойство, неконтролируемое Аргентумом - отражать. Перестраиваться, подстраиваться. Пошел процесс. Не контролируемый зеркальный талант.
Аргентум не сопротивлялся. Он полностью отдался тому, что заставляло внутрености сладостно переворачиваться. Он ждал. На морду сама собой наплыла легкая ухмылочка. Наверняка этот волк часто так улыбаеться. Все тело приобрело какую-то легкость и светлость. Правая задняя лапа отозвалась легкой болью, которая почти сразу прошло. Очевидно, серый прихрамывает на эту лапу.
Внутри чувства тоже не скучали. Они подстраивались под внутрений мир незнакомца, поддаваясь его чувствам. Пробежала вспышка ярости, которая тут же уляглась, покрываясь волной странноватых, холодных чувств. Плотный замок спокойсвия и халаднокровия.
И все. Конец. Аргентум даже немножечко удивился, как всегда, когда легкая теплота и дрожь покидали тело. У него оно всегда вызывало удивление.
Вот и все. Высшая степень неконтролируемого обаяния - стать таким же, как твой собеседник. Глупый талант, плотно засевший в крови.

Аргентум повел плечом и отвернулся.
Интересный вопрос... За свою небольшую жизнь ему задавали ему редко. Черезвычайно редко. Но было пару раз. Но не стоило упрекать одиночку.
Но вот причины его волнения Аргентуму были непонятны. Волк внезапно заволновался, в его глазах появился какой-то страх. Будь его воля - наверное бы начал метаться вдоль ручья. Если бы был один... Хотя врядли, будь он один он бы вообще стал волноваться.
- А куда мне ещё смотреть? - вопросом на вопрос ответил Аргентум, сам удивляясь тому, на сколько его голос стал похож на голос одиночки. Те же интонации, те же ударения...
Аргентум размазал улыбку по лицу шире. Совсем недавно волк был спокоен и, кажеться, умиротворен. Он лежал, прикрыв глаза, под ивой, ждал непонятно чего. И вот, дождался... Теперь в его глазах читаеться откровенное волнение.
... причина странно счастья, нападавшего на Аргентума в одиночестве, наверное, не отличалась замудренностью. Он просто разучился делить его с остальными. Ведь единсвенное живое существо, которое он любил - сумашедшая мать. В последние дни своей жизни она сошла с ума, из-за смерти отца. А может быть, она сама его убила... Ведь бывает и такое.
Потом с кем-то - это не счастье. Оно никогда не будет им. Только одному, только в одиночку.